Дети аутисты в детском саду. Ребенок с синдромом раннего детского аутизма (РДА) в дошкольном образовательном учреждении

Всю часть времени ребенок, посещающий наше образовательное учреждение, находится с воспитателем. Поэтому роль воспитателя в формировании навыков общения аутичного ребенка со взрослыми и сверстниками особо важна. Чтобы по – настоящему помочь ребенку, надо верить, что все мы занимаемся далеко не безнадежным делом. Нам не добиться снятия диагноза, но мы можем сделать многое: понять ребенка, принять его таким, какой он есть и, учитывая его особенности, помочь приспособиться к миру.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение «Детский сад общеразвивающего вида «Семицветик»

Тема семинара:

«Психолого-педагогический подход к развитию детей с аутизмом. Организация образовательной работы с детьми, имеющими расстройство аутистического спектра»

Тема доклада

«Адаптация ребенка с ранним детским аутизмом в детском саду»

Подготовила воспитатель: Тренина Л.В.

г.п. Андра, 2014 г

За время работы с ребенком мы пользуемся определенными психологическими установками:

-- Доброжелательность . Агрессия взрослых – препятствие на пути к установлению положительного контакта.

- Целеустремленность . Только ежедневное обучение позволит ребенку осваивать новые умения.

- Терпимость по отношению к ребенку . Длительная работа и большие усилия взрослых приведут к положительным изменениям в развитии.

- Внимательность и оптимистичность . Важно замечать каждый шаг ребенка.

- Стремление поддержать ребенка в трудной ситуации .

- Готовность поощрять ребенка каждый раз, когда он делает попытку выполнить задание, даже если она не очень успешна.

--- Требовательность взрослых в процессе обучения и повседневной жизни.

---- Нельзя позволять ребенку управлять собой.

Адаптация аутичного ребенка к детскому саду – процесс долгий и постепенный, требующий согласованных действий близких и персонала ДОУ. Такой ребенок требует дополнительного внимания, которое может проявляться, в частности, в следующем:

Во – первых, мы стараемся помогать ребенку, понять смысл всего, что происходит в группе, поэтому комментируем для него все происходящее и намечаемые действия («Сейчас все собираются на музыкальное занятие, и ты тоже пойдешь на него; потом будем одеваться на прогулку, а когда вернемся – будем обедать»).

Во –вторых, помогаем ребенку налаживать контакт с другими детьми: стараемся вовлекать в общие игры, предотвращать возможные агрессивные и неадекватные действия. При этом не просто пресекаем недопустимые поведенческие проявления, но и, сохраняем доброжелательность, обучаем ребенка более «правильным», социально приемлемым способам взаимодействия со сверстниками («Подожди, отбирать игрушку без спроса нельзя.» Надо попросить: «дай поиграть»). Предлагаемая ребенку речевая формула зависит от уровня его речевых возможностей. Передавая по окончании дня ребенка родителям, мы «вместе» с ним кратко перебираем произошедшие за день события, рассказывая родителям, «как мы все жили сегодня».

Конечно, такие меры требуют от нас, сотрудников детского сада, большого терпения и дополнительных усилий, но они помогают организовать поведение аутичного ребенка, сделать его более упорядоченным.

Наблюдение

Когда ребенок начал ходить в наше ДОУ, мы наблюдали за ним в течение нескольких дней. Сначала понаблюдали пассивно и незаметно, сведя к минимуму перемещения по группе. После пассивного наблюдения пытались стать более активным наблюдателем. Обращали внимание на характер траектории и ритм перемещения малыша по комнате, посмотрели, какие предметы его притягивают; одинаково ли негативно он реагирует на прикосновения к разным частям тела; нравится ли ему стишки, песенки. Оценивали, одинаково ли смотрит ребенок на нас с разного расстояния и в разных позах, так как знали, что многие дети избегают контакта глазами. Как правило, первые несколько занятий приходилось чередовать очень тесный контакт с прямым взглядом в глаза и перерывами во взаимодействии. Когда ребенок стал допускать наше присутствие поблизости, пробовали просто перемещаться за ним в его ритме или рядом, комментируя все, что он делает радостно, но не очень громко. Избегали прямого взгляда в глаза. Если контакт с ребенком по каким- то причинам нарушался, начинали сначала – садились на прежнее место и наблюдали, пока ребенок снова не переставал нас бояться. Как правило, нарушенный контакт восстановить легче, чем построить его впервые.

Теперь мы знаем, что привлекает ребенка. Учитывая это, используем разные виды взаимодействия как по отдельности (если какой-то из вариантов ребенок пока не допускает), так и одновременно в течении одного занятия. Но помним, что у ребенка с расстройствами аутистического спектра (РАС) обязательно должен быть отдых от взаимодействия , причем первое время периоды такого отдыха преобладали.

Сенсорные игры

Если мы замечали, что ребенок предпочитает гладить предметы, стучать ими и слушать их звук, или любит играть с водой или песком, или смотрит на блики и тени, - то использовали для установления более прочного и устойчивого взаимодействия. Пробовали присоединиться к нему, радостно, но не очень громко комментируя. Во время прогулки вместе играли в песке: пересыпали, просеивали, подбрасывали и т.д. Как и любое взаимодействие с ребенком, в том числе и обычным, наши действия были эмоционально насыщенными, живыми, даже несколько утрированными – как с малышом 1-2 лет. Прекрасно проходят и всевозможные игры с водой: от простых переливаний и разбрызгивания до окрашивания воды в прозрачных бутылочках. Хороший материал для сенсорных игр – крупа (мы используем фасоль), куда можно зарывать мелкие предметы, а потом отыскивать их. Можно положить в тазик с фасолью 5-10 игрушек одного вида. Их достают и кладут в разные мисочки. При этом игра не должна пресыщать, поэтому количество игрушек и время игры увеличивается постепенно.

Основное в таких играх – разделенное переживание. С одной стороны, оно является способом установления контакта, а с другой – становится основой взаимодействия и создает базу для возникновения разделенного внимания, вокруг которого строится вся остальная деятельность.

Аутичный ребенок видит смысл какой – либо деятельности только тогда, когда она четко заранее запрограммирована: ребенок должен знать, что делать в первую очередь, какую последовательность действий совершать, как закончить. С этой целью в группе, где находится аутичный ребенок, мы разместили так называемые пооперационные карты, на которых в виде символов обозначена четкая последовательность действий. Так, схему, отражающую в нужную последовательность действий ребенка при сборах на прогулку, мы разместили на шкафчике.

Ребенок с удовольствием складывает мозаики и головоломки. Они доступны и понятны ему. Особым увлечением его является рисование, может в течение длительного времени разрисовывать свою «любимую» тетрадь.

Каждая встреча с аутичным ребенком поистине уникальна. Но, зная общие закономерности развития детей- аутистов и имея в копилке «набор» приемов для работы с ними, всегда можно подобрать ключик к ним, даже в самых сложных и непредсказуемых случаях.

Ребенок - аутист в ДОУ: пути развития

За годы работы в ДОУ только недавно столкнулись с проблемой организации работы с воспитанниками с тем или иными ограничениями по здоровью (дети с ОВЗ). Если дошкольники с теми или иными нарушениями опорно-двигательного аппарата встречались в практике работы, то дети с нарушениями эмоционально-волевой сферы нет – это тенденция нового времени, связанная с разными причинами.

И в нашем образовательном учреждении мы столкнулись с проблемами инклюзивного образования, а именно организацией условий работы с детьми с ранним детским аутизмом. Основной формой получения дошкольного образования ребенком с диагнозом раннего аутизма в ДОУ – общеобразовательная группа. Воспитанником осуществляется воспитание и обучение по общеобразовательной комплексной программе «От рождения до школы» под редакцией Н.Е. Вераксы под наблюдением специалистов ДОУ: психолога, логопеда, медицинского работника. Комплекс мероприятий для помощи дошкольнику с ранним аутизмом в ДОУ направлен на улучшения физического и психологического самочувствия воспитанника с аутизмом, способствует формированию комфортных условий для социализации в детском коллективе группы ДОУ, помогает общему развитию личностных качеств дошкольника, воспитывает у ребенка нравственнее нормы поведения в обществе.

Родители такого ребенка могут не сознавать, что у их малыша какие-то проблемы, для них свой ребенок может казаться более ранимым, замкнутым, тихим, смирным. Первым этапом работы с ребенком-аутом является донесение до родителей информации о заболевании ребенка и рекомендации обращения к специалистам, если они этого еще не делали. Даже у здорового психически и физиологически ребенка при первичном поступлении в ДОУ могут возникнуть трудности в процессе адаптации. Дошкольнику - аутисту намного труднее и без помощи взрослых ему трудно будет ее преодолеть. Главное к чему ему необходимо привыкнуть: новые требования, новый человек – в лице воспитателя, новые формы организации своей деятельности и деятельности совместно с педагогом и другими воспитанниками, сама необходимость находиться в новом социуме, а не в привычном круге людей (мама, папа). Отсюда возникающая необходимость использование речи – нелегкий экзамен для дошкольника - аутиста. В домашней обстановке родители не замечают особенности «маленького человека», то педагогам нужно найти подход к такому воспитаннику в условиях группового общения, приложив максимум усилий. Зачастую, узнав диагноз, многие родители, бывают, не знают, что делать, как помочь своему чаду. Поэтому, работа с родителями этих воспитанников очень важна. Родителям нужно показать, что при надлежащем общении, контакте со своим ребенком, он сможет компенсировать свою особенность от других детей, достичь значительных успехов в получении обучения. Родителям нужно показать, что при надлежащем общении, контакте со своим ребенком, он сможет компенсировать свою особенность от других детей, достичь значительных успехов в получении обучения и устройстве во взрослой жизни.

Не будем здесь описывать подробно признаки раннего аутизма, выделим узловые нарушения: в социализации, в эмоционально – поведенческой области развития, на этом основана организация деятельности с аутичными воспитанниками в нашем ДОУ. Ознакомившись с оценками обследования психиатра, невропатолога, психолога, логопеда, воспитатели нашей группы простроили индивидуальный маршрут с результатом помочь воспитаннику социализироваться в ДОУ, группе.

Главная наша цель, воспитателей и законных представителей ребенка – вовлечение дошкольника в индивидуальную и совместную деятельность со сверстниками и взрослыми. Поэтому мы в работе с аутичным ребенком использовали различные формы взаимодействия, обогащая его эмоциональный и интеллектуальный опыт. Важно с аутичным воспитанником организовать контакт, говоря ему что-то обращаться одинаково по имени (уточнить, как называют родители), важен контакт глаз, единые требования родителей и других взрослых (воспитателей, сотрудников ДОУ вступающих с ним в котакт), т.к. аутистам свойственна однотипность движений, у него нет оперативного реагирования.

Мы помогали дошкольнику, понять значение, происходящих действий, событий во время его пребывания в нашем ДОУ, описывали для ребенка-аута и для всех остальных ребят все совершаемое и планируемое, что происходило с ним и окружающими. («Мы идем на зарядку, давай переоденемся в физкультурную форму; потом мы будем завтракать» и др.). В групповой комнате, раздевалке мы поместили схемы, где изображены знаки, показывающие алгоритм действий ребенка. Этими схемами могут воспользоваться и другие дети для сверки своих действий, самоконтроля, поэтому аутичный ребенок не будет выглядеть «белой вороной».

Для заинтересованности в обучении дошкольника – аутиста в ДОУ мы используем пазлы, ребусы; игры, развивающие мелкую моторику пальцев рук; используем в своей работе мнемотехнику, рекомендуем их применение и дома родителям. Такие игры, игровые приемы – ясны дошкольнику - аутисту. Осуществляя деятельность по плану, ребенок нацелен на итог, может синхронизировать свою работу с другими детьми.

Планируя работу с родителями мы организовали проект «Музей вещей» учитывая то, что дошкольникам – аутистам нравиться собирание, они могут непосредственно участвовать в этом процессе: перебирая, раскладывая, сортируя экспонаты выдуманного музея, коллекционирование присуще и другим дошкольникам, так в этот проект удалось вовлечь многие семьи. (Создан музей фантиков, киндер-игрушек, часов, ракушек). Воспитанник с диагнозом аутист оказался ценным, когда необходима работа по сортировке фантики по фактуре, ракушки по величине, бумагу по качеству.

В ванной, групповой комнате, раздевалке мы расположили зеркала для воспитанников. Дошкольник с ранним аутизмом не может определять части своего тела, плохо ориентируется в пространстве. Когда ребенок находился в групповой комнате (раздевалке), мы обращались к нему с различными просьбами, чтобы привлечь его к своему отражению, в этом помогали потешки в процессе умывания и одевания, игровые ситуации «Эмоции», «Кто это?» и др. Для развития тактильного, зрительно-тактильного, кинестетического восприятия мы использовали такие игры, как «Копилка», «Найди что опишу», «Сортировка», «Перебери крупу». Такая организация деятельности будет интересна не только дошкольнику- аутисту, но и со всей группой детей.

Во время организации совместной деятельности, включали игры с четкой последовательностью, правилами, сюжетно-ролевые игры при участии организовывались без развертывания сюжета. Для закрепления навыков каждую игру проигрывали не один раз, усложняли или меняли в игре что-то только после неоднократного повтора. Ребенок - аутист любит игры с многократным повторением движений, стереотипных действий, соответственно при организации всей группы, нужно выбирать роль по силам ему. Во время игры постоянно проговариваются действия воспитателя и действия детей, четко обозначая словами все то, что происходит с ними. Сначала аутист может не проявлять внимание, но потом включается в игру.

Для того чтобы аутист мог включаться в работу на занятиях, мы сделали разметку на клеенке для столика ребенка: отметили контур листа, карандаша, красок, непроливайки, пластилина и др.(в зависимости от вида деятельности: изо, аппликации и т.п.) для того чтобы ему было легче привыкнуть к своему столу и осмыслить, что от него требуется. Случаются спады в настроении, в работе ребенка, в этот момент ребенку воспитатели должны оказывать помощь в организации своей деятельности, при этом важно физическое взаимодействие с дошкольником: используя свои руки, как продолжение рук ребенка направляя его движения, но не настаивая на своем видении рисунка (при рисовании), поделки (при аппликации, лепке), направляя его движения во время танца.

Такому ребенку бывает иногда трудно следовать правилам, требованиям взрослых, педагога, главное воспитаннику уловить, чем заняты, что выполняют другие дети. Так же при усвоении правил важна возможность многократного повторения действия, взаимодействия с другими людьми, повторяемость требований, а главное схожесть правил (требований) педагога и родителей, схожесть да же в словесных указаниях ребенку.

Взрослые, контактирующие с таким «маленьким человеком», не похожим на других своей восприимчивостью к миру должны быть специалистами не узкого профиля, а обладать знаниями психологии, медицины, коррекционной педагогики; обладать качествами человека, способного быстро и оперативно реагировать на эмоциональные проявления ребенка – аутиста; обладать такими качествами как эмпатия, неординарность мышления, психологическая гибкость.

Меня очень часто просят рассказать о своем детстве и о том, каково это, быть аутичным ребенком в детском саду?
Многие родители расценивают то, что их аутичный ребенок может посещать детский сад как какое-то достижение, как повод для гордости, как что-то, за что стоит бороться. Ведь если ребенок ходит в садик, где так шумно и столько других деток, значит он такой нормальный! Да? Родители с радостью рассказывают о подобном достижении своим родственникам, коллегам, друзьям и знакомым, в том числе и другим родителям аутичных детей, тем самым подбивая их на то, чтобы они тоже определили свое аутичное чадо в детский сад.
И, не удевительно, если в погоне за тем, чтобы отметить очередное достижение своего ребенка и успокоить себя тем, что ребенок «может быть нормальным» родители определят его в детский сад когда он к этому не готов.

Когда кто-то пишет о том, что хочет отдать своего ребенка в садик мне хочеться заорать ему: «Нет, не делайте этого ни в коем случае!», но я останавливаю себя, понимая что не все садики похожи на мой и не все аутичные дети похожи на меня.
Тем не менее очень важно обратить внимание на то, что «социализация» в детском саду может стать причин серьезных проблем, некоторые из которых могут остаться на всю жизнь.

Итак, что происходит, когда ребенок оказывается в детском саду? Родители уходят, двери закрываются и ребенка отводят в комнату, полную детей. Ребенок оказывается на совершенно незнакомой ему территории, более того — он оказывается в новом, совершенно незнакомом для него мире, где действуют совсем другие правила, чем «снаружи». Вокруг все непредсказуемо, странно и шумно. Если ребенок аутичен, то он не всегда сможет отделить источники шума один от другого. Другие дети, вероятнее всего, его напугают — в свое время мне показалось, что эти дети безумны, я совершенно не понимала их действия и не понимала, что им от меня надо.
Правила не всегда понятные, не всегда ясно что можно, а что нельзя делать, не всегда ясно как следует задать вопрос. От тебя практически ничего не зависит — твоя жизнь находится в руках у воспитателя, который может быть не более предсказумым, чем другие дети.
Если ребенок после подобного стресса не заболевает, если у него не начинается эпилептический припадок или сильный мелтдаун, считается что он может ходить в садик.
При этом психическое состояние ребенка в садике и то, хочет он туда ходить или нет чаще всего не учитывается. Я постоянно слышу истории об обычных нейротипичных детях, которые умоляли своих родителей не отправлять их в детский сад, когда они были маленькими, но родители не обращали внимание на их просьбы, даже если финансовые возможности и другие ресурсы могли бы позволить им не отправлять ребенка в детский сад. Большинство взрослых людей, которые рассказывают мне о том, как им не хотелось ходить в детстве в детский сад вспоминают об этом с улыбкой, как о чем-то довольно безобидном и не имеющем значения, иногда даже веселом. Они полностью переходят на сторону своих родителей, и зачастую считают, что те поступали правильно, потому что они «учили их терпению», «показали, что не всегда все бывает так, как хочется» и «помогли им понять что значит находиться в коллективе».

Мое прибывание в садике не было обязательным. Я ходила в садик всего два года, те два года, которые предшествовали школе. Первый год я очень много болела, второй год болела чуть меньше, но тоже довольно часто садик пропускала. Обычно меня забирали из садика после обеда или после тихого часа — забирали бабушка с дедушкой, у которых на самом деле была возможность следить за мной весь день. А если это их так утомляло бы, что случилось бы, если бы я несколько часов побыла одна? Думаю, мои родители прекрасно понимали что ничего страшного бы не случилось! Точно так же, как они водили меня по утрам в садик, они могли бы водить меня к тем самым бабушке и дедушке, которые жили неподалеку от садика. Там бы я могла высыпаться — потому что если я встаю рано утром, как в детстве, так и сейчас, я всегда чувствую себя сонной, во сколько бы я ни ложилась спать. Или листала бы книжки. Или играла бы. Или слушала бы советские песни, которые мне тогда нравились. Я прекрасно могла бы проводить время до обеда одной! Более того, мне нравилось проводить время одной!
Но родители решили меня социализировать. В этом была настоящая причина, в этом, а не в том, что им было не с кем меня оставить. Они решили, что если я буду ходить в садик, мне будет легче «привыкнуть к коллективу» в школе. Когда я это поняла и когда кто-то из взрослых (не помню, кто именно) это подтвердил мне показалось, что меня просто внаглую использовали. Если бы я родилась мальчиком и родители сделали бы мне операцию по смене пола, или если бы я была приемной дочерью и они бы это от меня скрывали, или если бы они скрывали что у меня есть брат или сестра… Думаю тогда бы это возмущало бы меня намного меньше! Они решили за меня, как мне будет лучше, хотя я самого начала знала что ничего, ничего хорошего от садика ждать не придется, с самого первого дня! И они не говорили мне всей правды. Разве это не похоже на типичную ситуацию из антиутопии, когда человек у власти якобы «ради блага большинства» навязывает им определенный образ жизни, дает не полную информацию, скрывает часть правды? Почему подобное отношение к взрослым людям считается ужасным, а к детям нормальным?
Из-за садика у меня появилось множество серьезных психологических проблем, которые негативно отразились и на моей социализации, и на моей дальнейшей жизни. Мне уже двадцать лет, но я до сих пор считаю свое пребывание в садике серьезной ошибкой.
Вот история того, как мой опыт в детском саду повлиял на мою социализацию — которая фактически была целью моего там пребывания.

Если что-то и могло сильно усугубить мои проблемы с общением, то только детский сад.
До детского сада я была общительным ребенком.
Насколько вообще может быть общительным аутичный ребенок, который совершенно не понимает эмоции и поведение других людей, с трудом различает и запоминает лица тех, кого не видит каждый день, и воспринимает людей только как слушателей или источник информации. Мне нравилось рассказывать про виды динозавров и про баюк — существ из параллельного мира, которых я выдумала, нравилось рассказывать наизусть фрагменты из мультиков. Я не умела нормально пересказывать и рассказывать то, о чем я фантазировала — мои рассказы были обрывочными историями, но мне нравилось говорить про свои интересы. Я не знала, скучно другим людям или нет, да в принципе это и не было мне важно — скорее всего если бы я задумалась об этом, то не поверила бы что кому-то действительно может быть неинтересно то, что интересно мне.
Мне нравилось, когда другие люди говорили на интересующие меня темы или рассказывали что-то необычное, о чем они не читали мне в детских книгах. Например, когда отец говорил про оптику, зеркальные отражения, черные дыры и параллельные миры. Или когда дедушка рассказывал всякие истории про российских царей и советских разведчиков. И когда все взрослые — не важно кто — рассказывали мне о своем детстве.
Я не понимала людей, не знала чем «расстроен» отличается от «рассержен», как по голосу или по лицу понять о чем думает человек, не знала как сделать так, чтобы люди реагировали на мои слова так, как мне хочется, и даже не думала об этом. Но я не имела ничего против людей. Я хотела общаться в том смысле, в котором я понимала общение. Особенно со взрослыми, потому что дети пугали меня даже на детской площадке — они говорили мне странные вещи, иногда приглашали в игру, смысл которой я не понимала и требовали чтобы я для этой игры выполняла какие-то «бессмысленные действия». Еще я не знала, как мне подойти к ним, когда бабушка на этом настаивала. И вообще зачем мне к ним идти — когда меня спрашивали, почему я ни с кем не общаюсь в школе раннего развития, я не понимала почему я должна это делать. Дети странные, и дети не рассказывали ничего интересного.
Но они пугали меня не сильно.

Когда я пришла в садик, мне казалось, что меня засунули в тюрьму или в сумашедший дом. Дети орали, бегали, выполняли какие-то хаотичные действия и постоянно что-то от меня хотели. С ними было не просто невозможно общаться — за ними было невозможно уследить. Родители и бабушки с дедушкой хотели, чтобы я общалась с детьми в садике. Но мне было сложно сосредоточиться даже на том, о чем они говорят, потому что вокруг было слишком много шума. Из-за шума я почти не понимала, о чем они говорят, а если и понимала, то не могла понять как и что надо говорить. Мне не пришло бы в голову общаться с такими безумными детьми, если бы на этом не настаивала моя семья. Несколько раз я пыталась подойти к ним чтобы «поиграть», но они даже не обращали на меня внимания. Я была этому даже рада.

В садике мне хотелось только одного — чтобы меня все оставили в покое. Я кружилась, расставив руки, в дальнем конце комнаты, или просто бродила в соседней комнате, бегала, вертела головой, повторяла понравившиеся фразы, трясла руками на ходу или прижимала к себе какую-нибудь игрушку, которую я приносила из дома — мне хотелось, чтобы рядом со мной была частичка знакомого для меня места, частичка моего дома. Я еще не знала что такое стимминг, но по сути мое постоянное брождение по комнате, переходящее в бег, вдали от всех, было стиммингом. Это помогало мне не обращать внимание на шум, успокоиться и думать о чем-то своем. Я и сейчас так делаю, когда мне плохо, или когда я сосредоточенно о чем-то думаю, когда мне надо отвлечься, когда я рада или когда я что-то планирую.
Когда я бродила по комнате, или бегала, или кружилась, мне было более-менее нормально. Намного хуже, чем дома, но это было сносно. Иногда мне даже удавалось начать фантазировать — в то время я фактически жила в мире, который выдумала. Иногда я повторяла какие-то понравившиеся мне слова, иногда молчала. Но я никого не трогала. И не хотела чтобы трогали меня.
Но другие дети зачем-то лезли ко мне, пытались отобрать мою игрушку и швыряли ее, перекидывая друг другу как мяч — так, что я не могла понять, что они могут с ней сделать. Если бы они меня избивали, это было бы намного лучше. То, что они забирали у меня единственную привычную и мою вещь в этом хаотичном и чужом для меня месте казалось мне чем-то очень ужасным, настолько, что даже сейчас я не знаю, как это описать. Они трогали меня — иногда слегка, иногда толкали, но это вседа были очень мерзкие ощущения. Они говорили всякие абсурдные и глупые фразы — это были обычные детские дразнилки, но тогда для меня они звучали так, как если бы сейчас на улице я увидела бы взрослых людей, которые орут, показывая друг на друга, что видят зеленых пришельцев и красных собак. Дети в садике меня жутко пугали. Я не понимала, как они мыслят и как общаются друг с другом. Они были инопланетянами, и довольно опасными. Пока они рядом, я не чувствовала себя в безопасности. Мне казалось, что от них можно ожидать все что угодно. Если бы они вдруг накинулись бы на меня и покусали бы, я бы ничуточки не удивилась. Или если бы они вдруг стали бы ползать на четвереньках и лизать пол. Я не могла понять, какие из их слов стоит воспринимать всерьез, а какие нет — все эти слова казались мне нескончаемой чередой пугающего бреда. Угрозы я воспринимала всерьез — например я поверила одному маленькому мальчику, который сказал что убьет меня и мою мать если я кому-то повторю его слова. Мне казалось, что некоторые из детей вполне могли бы убить или покалечить меня но не делают это только из-за страха перед воспитателями. И я не решалась давать им сдачи, когда они ко мне лезут — несмотря на то, что это советовали мне и воспитатели, и родители. Потому что я была уверена, что они могут меня покалечить, и мне было настолько страшно, что я не могла дать сдачи.

Отвечать словами я тоже не могла. Для своего возраста я была довольно развитым ребенком, но в экстренной ситуации я не могла сформулировать даже очень короткий ответ. Более того, я не могла понять, что можно ответить этим существам.
Часто я пыталась рассказать отцу о том, что происходит в садике — мне удавалось пересказывать отдельные момементы, те, которые меня больше всего пугали — и он говорил мне, что отвечать в таких ситуациях. Но проблема была в том, что таких ситутаций больше не было. Каждый случай был уникален, а ответ был только один, тот, который отец дал мне для конкретного случая — эти ответы зачастую были не менее странные чем те, что говорят дети — например мне советовали назвать одного мальчика Стаса «дырявым тазом», это было абсурдно, даже смешно, и я не понимала как это может подействовать, но отец разбирался в людях лучше меня и я действительно верила, что это поможет.
Некоторые аутичные люди рассказывают, что в детстве им казалось, что все остальные люди действуют «от балды», спонтанно, что в их действиях нет и не должно быть логической последовательности. У меня было иначе. Не помню, когда я впервые сравнила себя и других людей, сама я дошла до этого или просто поверила кому-то другому, кто это говорил, но я рассуждала так: «я — человек, и те люди вокруг меня — они тоже люди. я действую, основываясь на логике, а значит и в их действиях есть логическая взаимосвязь». Я думала это не словами, потому что тогда я вообще ничего не думала словами, только зрительными образами. И рассуждала я так задолго до садика — мне кажется, что я думала так всегда потому что я не могу вспомнить момента, когда я начала так думать. Но если логика родителей, бабушек, деда, дяди и других взрослых была мне просто непонятна — они были для меня как иностранцы из страны с другим менталитетом и я думала что смогу понять их со временем, то у детей из детского сада, да и вообще у большинства детей, не было логики. Так мне казалось. Вот они дейтсвительно действовали «от балды», потому что их действия были совершенно непонятны, они не давали им никаких объяснений, даже самых странных, вытворяли какие-то пугающие вещи, говорили фразы, которые звучали как набор слов. Маленькие дети, двухлетки, к которым я сбегала во время прогулки, были более спокойными и понятными. Старшие дети — мои ровесники, не казались мне людьми. Мне казалось, что есть такой период в жизни человека когда он уже не малыш, но еще и не взрослый и действует спонтанно, и мне казалось что я, из-за того что я более развитая, просто переросла этот период. О том, что дети ведут себя так странно, потому что они «еще маленькие»я слышала от родственников. Как и о том, что я «очень развитая девочка». Это было единственное логическое объяснение, и поэтому я ему верила. Именно поэтому абсурдные советы родителей о том, что на абсурдную фразу детей надо отвечать другой абсурдной фразой не казались мне еще большим абсурдом.
Я думала что мои родители понимают язык этих странных существ, которые по загадочной причине считаются одного со мной вида.
Этих существ — моих «товарищей» по группе — я считала скорее машинами, чем людьми. Очень сложными, плохо работающими машинами, которыми надо сказать определенную фразу, которая сама по себе не имеет смысла, чтобы они «сработали» определенным образом. Как бывает в компьютерных играх, в которые я играла в более позднем возрасте. Чтобы другой персонаж сделал то, что я хочу, я должна совершить какое-то бессмысленное действие — например не просто пройти мимо, а перепрыгнуть через его голову и пойти мимо. «Стас — дырявый таз» было подобным бессмысленным действием, после которого Стас должен был, по словам моего отца, от меня отстать.
Вот только фразу, на которую я должна была ответить «Стас — дырявый таз», Стас больше не повторял. А что говорить на его новые абсурдные фразы я не знала, потому что не понимала как Стас работает и действительно ли «дырявый таз» — это универсальная реакция на любые его слова, которые я не понимаю.
И снова я шла к отцу, или к бабушке, или к маме, пыталась продумать все возможные варианты того, что Стас — или какой-то другой ребенок, о котором я вспоминала дома — мог сделать или сказать мне, вспоминала все что он делал и говорил до этого. Особенно часто я так делала в последний год своего пребывания в садике, когда мне было легче запомнить и рассказать фразы. Родственники придумывали ответы — на каждую мою фразу. А я все придумывала новые и новые варианты развития событий, но никогда не могла предусмотреть все.

Мои родственники начинали кричать на меня, говорить не так, как они говорят обычно (сейчас бы я сказала, что они сердились и что моя предусмотрительность им надоедала). Они говорили, что я упиваюсь подобными разговорами, что мне нравится мусолить эти темы и что я не могу за себя постоять.
А я действительно не могла за себя постоять, хоть и очень хотела. Давайте рассуждать логично — когда вам действительно плохо, разве бы вы не сделали все возможное, чтобы улучшить ситуацию?
Проблема была не только в том, что я не знала как отвечать. Даже когда у меня были готовые ответы я вскоре поняла, что не могу отвечать. В буквальном, физическом смысле этого слова. Я открывала рот и не могла ничего сказать или говорила что-то очень короткое. В таких ситуациях сердце билось очень быстро, руки становились потными и мне хотелось бежать куда подальше. Но обычно я никуда не бежала, потому что от этого стало бы еще страшнее.
После садика я практически не могла разговаривать со сверстниками. Это продлилось до седьмого класса школы и стало причиной множества проблем в дальнейшем.

Итак, меня отдали в детский сад ради социализации. Какие же результаты эта «социализация» принесла?

1) До детского сада я не имела ничего против общения со сверстниками, хоть и не стремилась к нему. По сути, в школе раннего развития например, сверстники были мне безразличны. После детского сада мне хотелось держаться подальше от всех детей, близких мне по возрасту. Я стала воспринимать их как опасность.

2) До детского сада я была уверена, что у любого человеческого действия есть прична, которую я просто не могу понять. После детского сада я думала, что большинство моих сверстников действуют «от балды» или следуя какой-то «недопричине».

3) До детского сада я верила взрослым, которые говорили что с любым человеком можно договориться, хоть и понятия не имела, как этого добиться. В детском саду я стала воспринимать взаимодействие с людьми примерно как взаимодействие с техникой — нажатие определенной кнопки вызывает определенную реакцию, потому что установлена определенная программа. Практически я стала воспринимать людей как машины. После определенной абсурдной фразы надо сказать определенную абсурдную фразу и после этого последует желанная реакция — от меня отстанут — вот мое восприятие общения на тот момент.

4) Детский сад убедил меня в том, что я не способна общаться и очень сильно понизил мою самооценку. Я практически не могла говорить из-за полной потери ощущения безопасности, и когда мои родители рассказывали мне, как отвечали своим обидчикам в свое время, я чувствовала себя неполноценной. Мне казалось, что я всегда все порчу и у меня никогда ничего не получается, потому что из-за сенсорных перегрузок и проблем с мелкой моторикой я не могла нормально выполнять задания, которые нам давали в детском саду. Я жутко боялась сделать что-то не так или сказать что-то не то, от чего мои проблемы с речью только усиливались и мне вообще было сложно что-либо делать. У меня возникло устойчивое убеждение того, что я всегда все порчу и сама виновата в издевательствах надо мной, потому что мне очень часто говорили что я сама спровоцировала своих обидчиков тем-то и тем-то или просто тем, что не давала сдачи — фактически я чувствовала себя виноватой в издевательствах надо мной. При этом я не понимала что именно я сделала не так.

5) У меня возникли проблемы с речью и усилились проблемы с формулированием своих мыслей устно. Настолько, что очень часто я открывала рот и не могла произнести ни слова, и со временем эта проблема только прогрессировала. Я не смогла избавиться от нее до 14 лет, и из-за нее я подвергалась травле в школе, она мешала моей учебе и из-за нее я практически не могла не только общаться со сверстниками, а даже отвечать обидчикам и оставалась беззащитной.

Справедливости ради надо заметить, что я помню три случая, когда я действительно играла с другими детьми. Я играла с дочкой нашей нянечки, которая была года на три меня старше и уже училась в школе — мы играли в тихой комнате, и игра заключалась в том что мы — точнее она — придумывала всякие истории с куклами и говорила мне что надо говорить. С ней я играла несколько раз, но так как игры были одинаковые и это был один и тот же человек считаю это за один случай. Этот случай еще раз показал мне, что общаться с теми кто значительно старше меня — а когда тебе пять, три года -значительная разница — гораздо лучше чем со сверстниками.

Во второй раз я играла с одной девочкой, которую знала с двух лет. Это тоже было в последней группе детского сада. Игру придумала она. Даже не знаю, с чего это она решила со мной поиграть — обычно она общалась с другими девочками, которые смотрели те же мультфильмы, что и она.
Мы разложили заколки и личные вещи всех детей, которые они оставили в спальне, по их кроватям и стали «воспитательницами».
— Ты должна проверять кто спит а кто нет, — сказала она. — Если спит — говори что он молодец, если нет, бей плетью.
Она «била» всех, кто ей не нравился. Я же про всех говорила, что они спят. Не могу сказать, что игра была мне интересна — мне сама ее идея казалась странной и скучноватой, но я гордилась собой потому что все взрослые доставали меня тем, что я не умею общаться и не играю с детьми, а тут я действительно играла с одногрупницей.

И, наконец, была еще одна девочка, вместе с которой мы бегали кругами по комнате и орали песню из детской передачи «карусель». Вот эта игра мне не могла надоесть — в нее можно было играть даже в шумной общей комнате. Я делала то же, что и всегда — бегала по комнате кругами, только теперь со мной была еще одна девочка.
Иногда она что-то спрашивала у меня и я отвечала — когда могла услышать. Иногда приходилось переспрашивать, прежде чем ответить. Не помню, как ее звали, но мне нравилось с ней играть… точнее бегать. Мы дружили несколько дней.
Я наконец-то могла ответить бабушке, что у меня есть друг и бабушка переставала меня донимать тем, что мне надо завести друзей.
Но закончилось все тем, что я случайно разбила матрешку и эта девочка перестала со мной общаться потому что я «балованная». Весь день после этого я была очень сильно напугана. Я решила, что я в очередной раз «сделала что-то не так» и если я хочу чтобы со мной дружили надо все делать идиально, даже если я не знаю, что эта идиальность из себя представляет. Так что, возможно, не стоит даже пытаться. История с матрешкой так же напомнила мне, что людям доверять нельзя, они нелогичны и непредсказуемы, они могут трактовать твои действия как угодно и от них можно ожидать все что угодно.

Родители отправили меня в детский сад ради социализации. Как вы думаете, они добились того чего хотели?

(На фото очень маленькая я — одно из немногих фото на котором дедушке удалось сфотографировать меня так будто бы я смотрю в камеру. Фото сделано за год до поступления в детский сад, в России в Ивановской области. В том возрасте мне нравилось рассказывать заученные истории про динозавров, куски из мультфильма про Тарзана и из бабушкиных сериалов и обрывки моих собственных историй про параллельные миры. Я рассказывала эти истории взрослым, потому что дети меня немного пугали. После «социализации» в детском саду страх перед сверстниками сделал фактически невозможным любое взаимодействие с ними. Тем летом я просто не понимала как с ними общаться и не понимала что общение может быть другим кроме бесконечных монологов с моей стороны. Следующим летом я уже боялась говорить с ними и редко произносила вслух даже то, что мне удавалось сформулировать словами)

Уход от действительности в себя в острой форме называется аутизмом, при этом человек старается полностью отказаться от общения с окружающими. Данный термин был изобретен Эйгеном Блейлером еще в начале XX века и ранее воспринимался как особая форма шизофрении.

Аутизм объединяет целый спектр психофизических неустойчивых состояний. Заболевание можно заметить по таким симптомам как проблемная речь, трудность взаимодействия с другими людьми, проблемы с интеллектуальным развитием. Выделяют несколько сфер влияния болезни: сфера общения в обществе, а также эмоции и фантазия.

Коррекционная работа

Лучший эффект при работе с детьми достигается за счет использования комплекса мер, который объединит работу в разных сферах воздействия. При этом для любого малыша должна быть разработана индивидуальная программа занятия, учитывающая его особенности развития.

Разработав единый подход, сочетающий в себе требуемые лекарства и работу психолога, можно достичь более сильного результата. Комплексный подход поможет облегчить привыкание малыша к среднеобразовательному или дошкольному заведению. Постоянно общаясь с детьми, психолог сможет применять методы с учетом всех тонкостей общения с аутичными пациентами. Педагог, в свою очередь, проконтролирует получение необходимого уровня образования и вовлечет ребенка с помощью занятий.

Родителям нужно осознать, как именно происходит восприятие окружающего у их ребенка, и как он реагирует на общение, чтобы найти общий язык и подобрать способ проявления эмоций

следите за тем, что интересно малышу;
смиритесь с состоянием ребенка;
соблюдайте ежедневный план задач;
выработайте и приучите малыша к ежедневным привычкам;
посещайте и будьте рядом на всех важных мероприятиях;
соорудите комфортное место для обучения и отдыха;
контролируйте и отслеживайте признаки некомфортного поведения или усталости воспитанника;
медленно и наглядно ежедневно демонстрируйте ребенку важные бытовые и моральные аспекты жизни.

Цели коррекционной работы

Первостепенной задачей психолога является создание комфортной среды для детей в семье, подбор правильного питания и уменьшение некомфортных условий. Индивидуальная программа занятия с аутичными детьми должна включать следующие основополагающие моменты.

Одно из направлений коррекционной работы позволяет направить поведение ребенка и получить понимание цели своих действий. Сначала достигаются яркие эмоции, когда используются несложные для ребенка занятия. Со временем упрощается достижение этих целей и на основе положительных реакций педагог подталкивает воспитанника к самостоятельному достижению задач.
Второе направление развивает навыки коммуникабельности. При любых особенностях речевых проблем необходимо постоянно общаться с детьми-аутистами, открывать новые слова и объяснять, что происходит вокруг. Далее следует постепенно привлекать ребенка к разговорам о планах на день, участвовать в процессе их осуществления и подводить вместе итоги. На следующем этапе вместе с маленьким напарником можно будет составлять план на более длительный период времени, подталкивая в будущем к самостоятельному планированию.
Третье направления помогает освоить воздействие на бытовом уровне в кругу семьи. Ребенку требуется терпеливо объяснять и помогать выполнять бытовые задачи, такие как, например, мытье посуды, чистка зубов, подготовка к прогулке, сборы перед поездкой.
Последнее направление основывается на принятии ребенком окружающего мира. Аутичных детей необходимо постепенно приучать к общению с взрослыми, расширять его кругозор и учить ориентироваться вокруг, при этом окружающий мир должен восприниматься без негативных реакций.

Приемы коррекционного воздействия

Поскольку налаживание эмоционального контакта и достижение остальных целей при общении с детьми аутистами невероятно усложняется, специалистами были разработаны следующие приемы и рекомендации.

При осуществлении какой-либо деятельности аутичный пациент должен ясно понимать для чего он этого делает, и каким образом можно осуществить поставленную задачу. Рекомендуется разместить в местах пребывания больного карточки-подсказки, где будет отражена схема всех действий по порядку.
Аутисту будут интересны занятия по складыванию пазлов и отгадыванию головоломок, так как в этой деятельности они понимают цель и порядок своих действий.
Аутичные дети легко справляются с однотипной работой, поэтому им очень нравится коллекционирование. Педагог может увлечь ежедневными записями о погоде, кормлением рыбок, коллекционированием фотографий, листьев или камней.
Детям с аутизмом сложно управлять своими движениями. Часто им очень сложно ориентироваться в окружающем пространстве, поэтому один из приемов учитывает развешивание нескольких зеркал так, чтобы ребенок мог постоянно наблюдать за своими действиями со стороны.
Необходимо постоянно проводить успокаивающие тренинги и занятия для улучшения реагирования на телесный контакт.
Детям с нарушениями очень сложно задерживать свое внимание на одном и том же, поэтому следует часто менять вид деятельности.

Игра как основной элемент коррекционной работы

Коррекционная работа с детьми с нарушениями должна быть длительной и продуманной. В первое время малыш может вовсе отказываться от контакта с педагогом, бояться групповых и индивидуальных занятий. Важным моментом при планировании коррекционной программы является понимание того, что ребенок согласится быть вовлеченным только в те занятия, которые его заинтересуют.

Поэтому, особенно в начале знакомства, необходимо подготовить сразу несколько
сценариев общения, так как аутист может категорично отказаться идти на контакт или играть в определенную игру.

Каждое упражнение следует начинать с цели и порядка осуществления. Самыми тяжелыми для аутичных детей являются занятия в группе, так как для них очень сложно общаться с другими детьми. Перейти к таким играм можно только после привыкания и достижения спокойного поведения в индивидуальной работе, а также после согласия взаимодействия со сверстниками.

Стереотипные игры

Важно понять, что стереотипные игры в коррекционной работе с детьми-аутистами будут являться основной всего взаимодействия в дальнейшем, причем это будет единственный способ в своем роде. У каждого ребенка существует свой набор любимых стереотипных игр. Он может играть в них несколько часов, месяцев или лет, совершая действия понятные только ему.

Основные характеристики стереотипных игр для детей с нарушениями:

Цели и причины каждого действия должны быть понятны ребенку, но не всегда могут быть понятны для окружающих.
В стереотипных играх участвует только пациент.
Порядок действий постоянно повторяется.

Советы по проведению стереотипных игр для аутичных детей:

Наиболее существенным достоинством является расслабляющий эффект, в это время ребенок чувствует себя «в своей тарелке».
Если произошла негативная эмоциональная вспышка, необходимо вовлечь ребенка в любимую стереотипную игру. Чтобы ребенок доверял взрослому во время коррекционных занятий, он должен понимать, что в любой момент может вернуться в свою стереотипную игру и почувствовать себя комфортно.
Очень медленно со временем можно добавлять новые сюжеты в старую стереотипную игру при условии, что малыш уже принял взрослого и допускает его в свою особенную деятельность.

Сенсорные игры

В процессе коррекционной работы следует также вовлекать детей, больных аутизмом, к участию в сенсорных играх. Часто одна из сенсорных игр может так понравиться ребенку, что на какое-то время превратится в любимую стереотипную игру, так как будет приносить ему приятные успокаивающие ощущения. Такие занятия он будет многократно повторять.

Хорошим методом является предложение сенсорной игры сходной со стереотипной. Если же получаемые от процесса эмоции отличаются от привычных стереотипных действий, вскоре вы можете столкнуться с ее неприятием.

Сенсорные игры позволяют детям получать новые эмоции от разных сенсорных источников (например, глаза, кожа или нос):

Зрительные включают методики по изучению восприятия цвета, например, если один цвет перетекает в другой или цвета плавно смешиваются.
Слуховые включают в себя разные звуки из повседневной жизни. Такие игры помогут отличать разные звуки позднее в обычной жизни (журчание воды, шелест травы, звуки музыки или пение птиц).
Тактильные основаны на прикосновениях к различным поверхностям. Ребенок должен почувствовать разницу между разными текстурами поверхностей: различать гладкое и шершавое покрытие, мягкие и твердые или острые и хрупкие предметы, понимать величину предмета, его форму, температуру или влажность. Этот аспект является одним из самых важных для повседневной жизни.
Двигательные помогают легче ориентироваться в своих движениях, менять свой ритм шагов или танцевать.
Действия с вдыханием различных запахов помогут отличать ароматы и в повседневной жизни, аутист должен научиться различать приятные и отталкивающие запахи.
Вкусовые игры помогут отличать вкусы ежедневных блюд или напитков.

Эффективность сенсорных игр:

Ребенок ощущает приятные ему эмоции, тем самым его настроение постепенно улучшается. Общее поведение при этом может также поменяться в лучшую сторону.
Дети начинают привыкать к взрослым. У ребенка появляется человек, которому можно доверять, и который способен ему помочь открыть глаза на новые горизонты. Эмоциональный контакт помогает направить развитие.
Дети получают новые ощущения от своих сенсорных источников, что помогает им принять окружающую обстановку и легче в дальнейшем ориентироваться в пространстве.
В занятиях детей появляются новые смысловые нагрузки, сюжетные линии, имитирующие отношения в обществе между людьми.

Составив грамотный план коррекционной работы с пациентом, имея комплексную поддержку со стороны педагогов и психолога, можно достичь отличных результатов и обучить аутиста большинству базовых навыков, адаптировать его к общению в социуме и задействовать потенциал интеллектуального развития

Крики и скандалы, громкая музыка, оскорбительные слова губительны для чуткого уха звуковых детей. В результате травмы страдает и сознательная, и чувственная сфера ребенка. Нарушается не только способность обучаться через слух. У ребенка существенно снижается способность к эмоциональному реагированию, эмпатии. Поэтому лавная задача коррекционных и развивающих занятий при аутизме – восстановить способность ребенка обучаться через слух и помочь ему восстановить эмоциональный контакт с людьми.

Коррекционные занятия с аутистами требуют от родителей и психологов комплексного подхода к проблеме. Аутичному ребенку может быть присуща целая палитра нарушений: эмоциональная отрешенность, двигательные и речевые стереотипии, агрессия и упрямство, сниженная обучаемость на слух и многое другое. Как учесть все и оказать максимальную помощь ребенку с аутизмом?

В системно-векторной психологии Юрия Бурлана существует методика реабилитации детей с аутизмом с учетом индивидуальности ребенка . Этот научный подход сегодня подтвержден уникальными практическими результатами.

В этой статье мы рассмотрим, как выстроить комплекс развивающих занятий при аутизме, чтобы терапия была качественной и результативной.

Цель занятия с аутичным ребенком

Основная цель коррекционных занятий с ребенком с аутизмом – это устранить последствия той психической травмы, которая привела к развитию заболевания. Для этого в первую очередь нужно определить .

Системно-векторная психология раскрывает, что аутизм возникает исключительно у детей со звуковым вектором. От рождения звуковые дети наделены особыми свойствами психики: погруженность в себя, отсроченный ответ, сосредоточение на своем внутреннем мире. Признаки аутизма такой ребенок получает при травмирующем воздействии на психику через ухо, наиболее чувствительную свою зону.

Поэтому главная задача коррекционных и развивающих занятий при аутизме – восстановить способность ребенка обучаться через слух и помочь ему восстановить эмоциональный контакт с людьми. Для этого очень важно исключить травмирующее влияние громких звуков.

Однако есть и второстепенные задачи. является доминантным, поэтому травма в нем приводит к целому каскаду нарушений в развитии всех остальных векторов, заданных ребенку. Например, ребенок с может иметь тики и навязчивые движения, гиперактивность и «полевое поведение». Ребенок с демонстрирует агрессию и негативизм, отказ от всего нового, ритуальность.

Коррекционные занятия с детьми аутистами должны решать и такие задачи: помочь ребенку преодолеть сенсорную дезинтеграцию и нивелировать многочисленные патологические симптомы.

Такая комплексная методика занятий с аутистами, основанная на знаниях по системно-векторной психологии, может быть реализована даже дома, усилиями родителей. Также ее могут взять на вооружение и логопеды, дефектологи и педагоги в детском саду или другом ДОУ, в школе.

Игры и занятия с аутистами на развитие звукового восприятия

Восстановить способность ребенка с аутизмом сосредотачиваться на звуках помогают интересные музыкальные занятия с аутистами:

«Высокий-низкий». Поочередно звучат высокие и низкие звуки (на живом инструменте или в записи). Если звук высокий, ребенок поднимает ручки вверх (показывает, как капает дождик). Если звук низкий, ребенок опускает ручки вниз и показывает, как топает мишка.
«Быстро-медленно». Ребенок держит в руках мягкую игрушку или куклу. Поочередно звучит быстрая, танцевальная музыка и медленная, колыбельная. Под медленную музыку укачиваем игрушки, под быструю – показываем, как они танцуют.
«Что шумит». Необходимо несколько негромких инструментов: маракас, колокольчик, деревянные ложки и т. д. Сначала ребенок изучает, как звучит каждый из них. Затем взрослый отворачивается и играет. Задача ребенка – угадать, какой инструмент звучал.
Нередко дети с аутизмом имеют хороший и даже абсолютный музыкальный слух. В таком случае можно приобрести набор из восьми колокольчиков, интонированных согласно звукоряду. Обучаем ребенка различать ноты на слух и выставлять по порядку. Можно использовать различные песенки и потешки про нотки.

Способность ребенка с аутизмом сосредотачиваться на звуках необходимо постепенно переносить в плоскость сознательного восприятия речи. Сделать это можно на различных учебных пособиях. В возрасте 3 лет – 4 лет это может быть «геометрик» – набор для изучения фигур и цвета. Сначала просите ребенка дать квадрат или треугольник. Затем усложните инструкцию: «найди красный треугольник, зеленый квадрат и т. д.».

Помните, что выбор пособий и в дошкольном возрасте, и в школе должен прежде всего зависеть от реального уровня развития малыша, а не от его физического возраста.

Игры и занятия для детей с аутизмом: развитие эмоциональной сферы

Восстановление чувственной сферы ребенка с аутизмом – также одна из основных задач. Родители и специалисты часто наблюдают, что аутичный ребенок плохо распознает эмоции окружающих, может неадекватно на них реагировать.

Для развития эмоциональной сферы можно применять такие :

Игры и потешки на эмоциональное заражение и подражание. Если ребенок говорит, то предпочтительно, чтобы они строились в форме диалога.

Взрослый: Мы капусту

Ребенок: Режем, режем

Взрослый: Мы капусту

Ребенок: Солим, солим (все действия сопровождаем движениями пальчиков).

Арсенал подобных игр очень велик – их можно найти в пособиях для дошкольного возраста, детского сада или другого ДОУ.

Настольные игры на распознание эмоций. Это могут быть сюжетные картинки на эмоции, к которым прилагаются «смайлики» с различным выражением лица. Ребенок подбирает подходящий «смайлик» к картинке.

Можно использовать парные картинки, одна из которых характеризует эмоцию, а другая – разрешение ситуации. Например, на одной картинке малыш ушиб коленку и плачет, а в пару ей подходит та, где его лечат и успокаивают. На одной картинке ребенок с букетом – а в пару ей подходит карточка, где отмечают день рождения.

Интересных детских пособий на эту тему сегодня немало.

Музыкальные задания, направленные на распознание настроения в музыке. Для начала можно просто подобрать готовую картинку к той музыке, которая звучит. Используйте яркие и узнаваемые музыкальные отрывки. Если ребенок с аутизмом любит рисовать – можно самостоятельно нарисовать картинку, которая выражает музыкальное настроение.

Системно-векторная психология объясняет: развитие чувственной сферы необходимо каждому ребенку. Однако есть дети, для которых это наиболее значимо – это носители . Им задана максимальная эмоциональная амплитуда от природы. Если чувственная сфера не развивается адекватно, такой ребенок демонстрирует истерики, множественные страхи, панические приступы.

Поэтому занятия для аутичных детей с кожным вектором должны включать:

Достаточное количество игр на кожную сенсорику. Это работа с песком, водой, пластилином или соленым тестом, крупами и т. д.
Достаточно подвижных игр, например, на моторное подражание. Высидеть долго на одном месте такой малыш не способен.
Полезны массажи и водные процедуры, «сухой бассейн», «сухой дождик» и т. д.

Обладатели анального вектора – наоборот, медлительны и усидчивы. Им нетрудно высидеть достаточно долго над книгами и дидактическими пособиями. Однако, при расстройстве аутистического спектра такой ребенок может обладать сильной заторможенностью, демонстрировать .

На занятии для аутичных детей с анальным вектором обязательно надо учитывать, что:

Такому малышу требуется больше времени на выполнение любой задачи. Ни в коем случае нельзя торопить или подгонять его, это лишь усугубляет заторможенность.
Все новое – стресс для обладателя анального вектора. Поэтому не следует вводить в занятие сразу несколько новых заданий. Добавляйте их постепенно, по одному, и дайте ребенку время адаптировать изменения.
Если занятие будет проходить по определенному ритуалу, ребенку будет легче с ним справиться. Проявления негативизма существенно снизятся, если сделать предстоящую работу более предсказуемой. Можно решить эту задачу с помощью визуализации: например, все задания лежат на столе в стопочке слева. По мере выполнения – перекладываем их на правый край стола.
Можно использовать наглядный план задания. Например, в виде картинок или карточек, на которых изображены соответствующие действия (занятия музыкой, рисование и т. д.). По мере выполнения выкладываем ряд из карточек.
Отдайте предпочтение «сидячим», настольным играм и заданиям. К подвижным играм обладатели анального вектора не склонны.

Групповые занятия с детьми аутистами

Все описанные выше игры и задания можно использовать и дома, и в групповых занятиях с аутичными детьми. Основное внимание следует уделять развитию чувственной и сознательной сферы малышей с аутизмом. Дополнительную и существенную помощь окажут .

В условиях групповых занятий малышу обязательно должен ассистировать взрослый, предпочтительно мать.

Однако, следует помнить, что нельзя замыкать развитие ребенка только в формате индивидуальной работы или в группе, где присутствуют только дети с аутизмом. Главная задача – постепенная адаптация ребенка с аутизмом в среду нормотипичных ровесников.

Реабилитация детей с аутизмом: методика, подтвержденная результатом

Занятия с аутистом дома и в детском коллективе имеют огромное значение. Совместные усилия родителей, психологов, логопедов и дефектологов приносят позитивные изменения. Однако полная реабилитация возможна, только если:

Мать ребенка точно осознает врожденные психологические особенности малыша. Учитывает их при воспитании и обучении.
Мать ребенка избавляется от собственных психотравм и негативных состояний и способна дать малышу максимальное ощущение защищенности и безопасности.

Такой результат достижим. Вот что говорят об этом люди, которые его получили:

Подарите малышу шанс на полноценную реабилитацию. Начать можно уже на по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.

Статья написана по материалам тренинга «Системно-векторная психология »